О потеплении знали давно

В нашей стране есть особо «продвинутая» группа рассудительных граждан,
воспринимающих глобальное потепление как некий современный «миф», запущенный в
сознание масс относительно недавно и в каких-то нехороших целях. В число этих
скептиков входят даже отдельные ученые-правдорубы, уверяющие нас в том, будто этот
«миф» пришел к нам из Америки, и никакого отношения к серьезной науке он якобы не
имеет совершенно. То есть тему климатических изменений они четко вписывают в теорию
заговора, заявляя, что ее намеренно раскручивают в чьих-то подлых шкурных интересах.
В принципе, в чьих-то интересах можно раскрутить любую тему, даже тему роста
сердечно-сосудистых заболеваний. Вот только в чем здесь провинилась климатология,
которая, отмечу, возникла в конце позапрошлого века и которая является ТОЧНОЙ
НАУКОЙ, опирающейся на факты и оперирующей математическими расчетами и
моделями? Причем, весьма отрадно то, что у истоков этой науки стоит выдающийся
русский ученый Александр Воейков. Достаточно прочесть его фундаментальный труд
«Климаты Земного шара, в особенности России», чтобы понять, насколько сложна эта
наука, как сложно устроена сама климатическая система, какое огромное количество
учитываемых здесь факторов. Данный труд был опубликован еще в 1884 году, но его
значение трудно переоценить и в наше время. Во всяком случае, он лучше всего дает
представление о том, что же такое климатология. Ознакомившись с этой работой, вы
отчетливо осознаете всю сложность этого предмета и поймете, почему климатические
процессы не описываются простыми формулами, и потому знать этот предмет на уровне
«кое-чего слышал» — весьма самонадеянно, если не сказать – глупо и наивно.
Если бы наши разоблачители периодически просматривали архивы научной периодики,
они бы, наверное, сильно удивились тому, что о потеплении климата ученые в нашей
стране вовсю писали уже с 1930-х годов. Полистайте для интереса старые номера журнала
«Природа», и вы лично убедитесь в том, что повышение среднегодовых температур
отмечали еще до войны. Возможно, такие публикации делались и раньше, поскольку
данные по температурам воздуха и морской воды собирались и анализировались еще до
революции. А в 1930-х годах ученые уже располагали солидным материалом для
систематизации данных, которые недвусмысленно свидетельствовали о тенденции к
потеплению.
Указанная проблема была настолько актуальна, что соответствующие публикации стали
регулярно появляться в нашей научной периодике и в послевоенный период. В этом плане
весьма интересна большая статья П. П. Предтеченского «Климаты исторического
прошлого», опубликованная в 1946 году в журнале «Природа» (№ 6). Прежде всего она
привлекает внимание тем, что автор попытался сформулировать собственную гипотезу
климатических изменений, связав ее с солидным набором исторических фактов.
По мнению автора, климатологические условия на планете определяются особенностями
циркуляции земной атмосферы, где основными механизмами являются западно-
восточный перенос и меридиональная циркуляция. Именно они определяют обмен
воздушных масс в атмосфере. При этом с определенной периодичностью происходит
усиление и последующее торможение то одного, то другого типа переноса. Эти усиления
и ослабления связаны с изменениями состояний указанных механизмов, антагонистичных
друг другу. К примеру, с усилением меридиональной циркуляции климатический режим

2
обширных полярных зон претерпевает резкие возмущения. Причины, определяющие
данный ритм, науке пока неизвестны, признается ученый.
Опираясь на исторические данные, можно констатировать, что климатологические сдвиги
развиваются волнами порядка одного-двух тысячелетий. Направленность таких
изменений, полагает автор, позволит нам говорить о развитии климата, совершающемся
НА НАШИХ ГЛАЗАХ. Напомним, что в те годы наблюдались достаточно отчетливые
климатические сдвиги, на что прямо указывает и автор этой статьи. По его словам, мы
являемся свидетелями НАРАСТАЮЩЕГО УСКОРЕНИЯ климатического процесса.
Данное ускорение проявляется во всех циркуляционных зонах, и особо отчетливо – в
полярных (напоминаем еще раз, что эта статья была опубликована в 1946 году). Как
указывает Предтеченский, температуры полярных станций значительно возросли за
последние 30 – 40 лет, особенно в зимнее время. Площадь вечной мерзлоты в Евразии и в
Северной Америке сокращается. Деградирует ледяной Барьер Росса. Воды Гольфстрима
прослеживаются дальше к востоку. У арктических берегов появляется теплолюбивая
фауна. И что очень важно в данном контексте – направление преобладающих ветров на
полярных станциях сменилось.
Автор пытался объяснить эти климатические изменения с учетом естественных
процессов, наблюдаемых на Солнце. Речь, в частности, идет о процессе, ритмически
усиливающем и ослабляющем отдачу активных компонентов солнечной радиации. В
числе таких важнейших ритмов – 11-летний и 190-летний циклы. Возможны также циклы
большей продолжительности, допускает Предтеченский.
С точки зрения автора, солнечная активность оказывает воздействие на конденсационные
процессы земной атмосферы. Чем выше солнечная активность, тем более упорядочена
ритмика конденсационных процессов. Соответственно, тем более УСИЛЕНА
ЦИРКУЛЯЦИЯ земной атмосферы. И наоборот, с ослаблением солнечной активности
уменьшается упорядоченность конденсационных процессов и ослабевает общая
циркуляция.
В 1956 году в журнале «Природа» на эту тем вышла еще одна весьма объемная
публикация знаменитого советского климатолога Сергея Хромова (1904 – 1977). Название
статьи говорит само за себя: «Колебания климата и современное потепление». Исходный
посыл этой работы: климат может изменяться не только в масштабах геологического
времени, но и в масштабах исторического времени. Иными словами, климатические
изменения вполне наблюдаемы на отрезке жизни нескольких поколений людей. И в
обозримом периоде человеческой истории такие изменения зафиксированы более-менее
отчетливо.
Так, примерно за два тысячелетия до нашей эры климат в Европе был более сухой и
теплый, чем в последующие периоды. Затем климат стал более холодным и влажным. Лес
начал надвигаться на степь, тундра – на тайгу. В озерах поднялся уровень воды, усилилось
распространение торфяников. Это состояние удерживается вплоть до нашего времени,
хотя и здесь наблюдались колебания разной интенсивности и продолжительности. К
примеру, в XI – XIII веках нашей эры стало заметно теплее и суше, что позволяло
гренландским колонистам успешно заниматься скотоводством. Позже, в XV – XVI веках,
снова стало холоднее, увеличилась площадь ледяного покрытия морей. С XVIII до
середины XIX века установились довольно низкие температуры, увеличились осадки, и
началось наступление ледников. Со второй половины XIX века начался новый этап в
развитии климата, чему автор уделил особое внимание.

3

Как пишет Сергей Хромов, в настоящее время мы являемся свидетелями
«замечательного» климатического изменения, которое мы можем измерять и тем самым в
состоянии получить о нем самое точное представление. Речь идет о глобальном
изменении, начавшемся примерно с 70-х годов XIX века. В начале XX века оно
усилилось, особенно – к 20-м годам. Немного ослабев и изменив свой характер к началу
40-х, оно, тем не менее, продолжается сейчас (имеются в виду 50-е годы прошлого века).
Эти изменения климата автор назвал «современным потеплением» ввиду того, что его
важнейшей особенностью является постепенное повышение средней температуры
воздуха.
Интересно, что первое представление об этом явлении было получено из наблюдений в
Арктике в начале 1920-х годов. Более ранние признаки потепления ускользали от
внимания метеорологов и потому были описаны с запозданием. То, что ученые
обнаружили в Арктике на протяжении 20-30-х годов, было настолько необычным, что не
могло не обратить на себя внимания. В 1921 году Николай Книпович впервые обратил
внимание на потепление вод Баренцева моря в районе так называемого Кольского разреза.
За период 1919 — 1928 годы температура поверхностного слоя морской воды была здесь
почти на два градуса Цельсия выше, чем за годы 1912 – 1918. Одновременно с тем
(начиная с 1919 года) заметно повысилась температура воздуха на северных
метеорологических станциях – в СССР и в Скандинавии.
Весьма значительным оказалось потепление на Новой Земле. Чуть более слабое, но все же
значительное потепление было зафиксировано по всему берегу Белого моря. За период
1916 – 1930 годы температуры оказались здесь примерно на один градус Цельсия выше,
чем за предыдущие 20 лет (в то же время июльские температуры стали ниже).
Казалось бы, повышение средней температуры на один-два градуса не является таким уже
принципиальным явлением. Однако это не так. По словам Сергея Хромова, для
многолетних средних значений это очень серьезные величины. Так, упомянутое
повышение среднегодовых температур на Белом море равносильно перемещению к югу
примерно на четыре градуса широты. А в отдельные месяцы некоторых лет прирост
температуры получается еще больше.
На побережье Гренландии среднемесячные температуры воздуха за период 1930 – 1938
годы были на 4 – 6 градусов выше многолетних климатических норм. На Шпицбергене –
на 1,5 – 3 градуса выше. Эти показатели рассматриваются ученым как исключительно
высокие. Исследования изменений температуры в Арктике, проведенные в 1946 году,
показали, что в первом десятилетии XX столетия преимущественно потеплел район от
Новой Земли до западного побережья Гренландии. В 20-30-е годы уже потеплела вся
Арктика. Особенно сильный рост температур обнаружился в Гренландии и на
Шпицбергене. Причем, наиболее значительно выросли температуры зимних месяцев. А в
целом за тридцать лет (с 1910 по 1940) средние температуры в Гренландии выросли на три
градуса, на Шпицбергене – более чем на два градуса.
Повышение температуры, пишет Сергей Хромов, сказалось и на всей природе, и на
условиях плавания в Арктических морях. В Исландии за последние десятилетия (то есть к
1950-м годам) освободились ото льда пахотные земли, которые возделывались 600 лет
назад, но потом покрылись льдом. На Шпицбергене, в Гренландии и на Аляске ученые
отмечали резкое отступление ледников. Температура воды в океане между Гренландией и
Норвегией повышалась с самого начала текущего столетия, но особенно значительно – за
период 1930 – 1939 годы. Столь же стремительно шло сокращение ледяного покрова в

4
Арктике. Так, летом 1936 года ледяной покров у берегов Гренландии исчез до 72 градусов
северной широты – чего не было на памяти человека.
В связи с повышением температуры арктических вод в 1930-х годах промысловые рыбы
стали появляться у Гренландии в бОльших количествах, чем раньше. При этом впервые в
тех местах появились более теплолюбивые рыбы. Возле Шпицбергена стали промышлять
треску и сельдь. В Белом море в 1927 году появился морской окунь, а в 1931 году – пикша
и сайда. Ряд рыб продвинулся на север и в Тихом океане. Около 1930 года скумбрию
обнаружили возле Охотска, некоторые южные рыбы в те же годы появились возле
Камчатки.
Как замечает Сергей Хромов, в 1930-е годы появился термин «потепление Арктики»,
однако, на взгляд ученого, он не отражает истинных масштабов процесса. Потепление,
указывает он, не ограничивается Арктикой. Оно затрагивает и умеренные широты. Оно
захватило и Южное полушарие. И, таким образом, мы вполне можем допустить, что речь
идет о ГЛОБАЛЬНОМ ПОЦЕССЕ. Причем, потепление ярче выражено для зимних
месяцев, тогда как летние месяцы стали даже несколько прохладнее. Но, в любом случае,
глобальная тенденция направлена именно в сторону потепления, и даже отдельные
суровые зимы не отменяют общей тенденции.
Наконец, упомянем еще одного знаменитого отечественного ученого-климатолога,
внесшего огромный вклад в теорию влияния антропогенных парниковых газов на процесс
глобального потепления. Вне всяких сомнений, главная заслуга в развитии данной темы
принадлежит советскому геофизику и основателю физической климатологии Михаилу
Будыко (1920 – 2001). Почему-то его имя оказалось неизвестно нынешним
разоблачителям «мифа» о глобальном потеплении. Однако, несмотря на столь досадное
обстоятельство, Михаил Будыко вошел в историю науки как самый авторитетный
климатолог XX века, получивший признание не только в нашей стране, но и за рубежом.
В частности, он был членом американского Метеорологического общества и получал
серьезные награды от своих американских коллег. Многие его статьи и монографии
переведены на иностранные языки. Поэтому мы можем с полным правом утверждать, что
современная концепция глобального потепления возникла не без влияния его научных
трудов.
В 1950-е годы Михаил Будыко посвятил себя расчетам теплового баланса земной
поверхности с учетом солнечной радиации. Результаты исследований были отражены в
соответствующей монографии, которая в 1958 году была отмечена Ленинской премией. С
1961 года вместе с группой сотрудников он занялся изучением проблемы изменения
глобального климата под влиянием естественных факторов и хозяйственной деятельности
человека. Как видим, уже тогда наши ученые ставили вопрос о влиянии антропогенного
фактора на климат. И что характерно, полученные результаты приводили исследователей
к выводу о том, что современные тенденции развития энергетических систем
НЕИЗБЕЖНО ведут нас к климатическим изменениям в сторону ПОТЕПЛЕНИЯ. И
произойти это должно в течение НЕСКОЛЬКИХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ (о чем и было заявлено
на Женевской конференции по климату).
К концу 1970-х годов, отмечал Михаил Будыко, данное заключение уже разделялось
большинством климатологов. Оно было поддержано в решениях нескольких научных
конференций, состоявшихся во второй половине тех же 1970-х годов. Причем, эти
конференции не прошли мимо мировой общественности. Они привлекли внимание со
стороны Всемирной метеорологической организации и правительственных учреждений

5
многих стран, в результате чего на международном уровне был официально рассмотрен
вопрос об антропогенном изменении климата.
Интересно показать, как вывод об антропогенном влиянии на климат соотносился с
общими теоретическими выкладками. В 1962 году в одном из номеров журнала
«Природа» Михаилом Будыко была опубликована весьма примечательная для нашей темы
статья «Тепловой режим Земли». Я специально привожу эту работу, поскольку она ломает
устоявшиеся стереотипы, усвоенные нами со школьной скамьи. О чем идет речь? Мы
привычно считаем, что развитие теплового режима на различных широтах планеты
напрямую связано с углом падения на земную поверхность солнечных лучей. Будто бы
наличие полярных льдов является естественным результатом недостаточного количества
солнечной радиации, приходящей на единицу горизонтальной поверхности. Мы уверены,
что именно это обстоятельство приводит к понижению температуры воздуха в высоких
широтах.
Однако исследования, проводившиеся нашими учеными, убедительно показали, что
данная концепция требует серьезного пересмотра. Согласно радиационным картам,
построенным в Главной геофизической обсерватории имени А. И. Воейкова, указанная
выше зависимость между убыванием приходящей радиации и понижением температуры
справедлива только для зимнего периода. Летом же наблюдается совершенно другая
картина: «В течение нескольких месяцев радиация, приходящая на единицу поверхности в
районе Северного полюса, оказывается заметно больше, чем на экваторе», — пишет
Михаил Будыко. Это связано, как мы понимаем, с тем, что летом в северных широтах
очень большая продолжительность дня. Отсюда делается вывод: если бы распределение
температуры соответствовало распределению радиации, то температура воздуха в
Арктике летом была бы близка к температурам тропических широт! Почему же этого не
происходит?
Причина недостатка тепла в полярной зоне проста – всё дело в характере преобразования
солнечной энергии на земной поверхности, считает Михаил Будыко. Расчеты теплового
баланса Земли показали, утверждает ученый, что основная причина понижения летних
температур в высоких широтах северного полушария – это ВЛИЯНИЕ ЛЕДЯНОГО
ПОКРОВА Северного ледовитого океана! Говоря по-простому, заснеженная поверхность
отражает 70-90% энергии, поступающей от Солнца. В отличие от снега, обычный грунт
отражает в среднем только 20% тепла, вода – всего лишь 5-10 процентов.
Каким бы был климат полярных областей в случае полного отсутствия там ледяного
покрова? «Расчеты показывают, — пишет Михаил Будыко, — что в таких условиях годовой
ход температуры воды и воздуха в большей степени зависит от теплообмена в верхних
слоях океана». Океан, свободный ото льда, играл бы роль гигантского теплового
аккумулятора. В летний период он поглощал бы огромное количество солнечной энергии,
отдавая это тепло в зимнее время. Согласно расчетам, средние летние температуры в
центре Арктики находились бы на уровне 10 – 20 градусов Цельсия, зимние – на уровне 5
– 10 градусов. И никакого льда и снега – ни летом, ни зимой! Можно сказать – вечная
весна.
Михаил Будыко выражает уверенность в том, что в случае полного исчезновения
полярных льдов ледяной покров в этих местах уже бы не восстановился. Во всяком случае
– он не смог бы восстановиться естественным путем. Как раз такие условия, напоминает
ученый, существовали здесь на протяжении миллионов лет до наступления ледникового
периода. Тогда на всей планете господствовал достаточно ровный мягкий климат. Резко

6
выраженная термическая зональность, по его словам, «могла возникнуть только при
развитии ледяного покрова на суше или на океанах».
По мнению Михаила Будыко, на Земле возможны только два типа устойчивого
термического режима: 1) когда оледенение отсутствует ПОЛНОСТЬЮ; 2) когда ВСЯ
поверхность планеты покрыта льдом. «Частичное развитие оледенений и резко
выраженная термическая зональность – это промежуточное состояние, которое должно
рано или поздно перейти к одному из двух типов устойчивого режима», — утверждает
ученый. То есть то, что мы называем «изменением климата», есть тенденция к
устойчивому состоянию – либо к ПОЛНОМУ ИСЧЕЗНОВЕНИЮ ледяного покрова, либо,
наоборот, к абсолютному господству снега и льда (везде и на всех широтах). Частичное
оледенение, как мы сказали, — есть лишь ситуация перехода.
Мнение Михаила Будыко относительно направленности текущих климатических
изменений понятно. Уже тогда, в начале 1960-х, ученый полагал, что существующий
ледяной покров отличается неустойчивостью, следовательно, мы находимся на пороге
глобального потепления. По мере отступления льда будет возрастать и количество
поглощаемой солнечной радиации, а значит, с определенного момента этот процесс
примет необратимый характер. После чего, уверенно заявляет Михаил Будыко, льды в
Северном Ледовитом океане исчезнут, и здесь восстановятся доледниковые
климатические условия.
В наше время труды Михаила Будыко заслуживают нашего внимания хотя бы потому, что
позволяют нам слегка угомонить американских «зеленых» пропагандистов, создающих
сейчас легенды о своих «героических» ученых, якобы в одиночку бивших в набат по
поводу угрозы парниковых выбросов, пытаясь достучаться до политиков. В число таких
«героев» записывают ученого из NASA Джеймса Хансена, выступившего в Конгрессе в
1988 году, и ученого-климатолога федерального правительства США Дж. Мюррея
Митчелла (который в 1970-е годы чего-то там писал и предупреждал).
Эти легенды, надо сказать, выглядят вполне по-голливудски, прямо как в фильме
«Послезавтра»: выходит на трибуну такой вот кристально честный и прозорливый
ученый-одиночка, понявший страшную правду о грядущем, и начинает вещать о
надвигающейся катастрофе. Поначалу ему мало кто верит, но он никак не унимается и
продолжает бороться во имя спасения человечества. В конце концов, голос правды
оказывается услышанным, и наш правдоискатель умиротворяется успешно выполненной
миссией.
На самом же деле тема антропогенных парниковых выбросов никогда не была для ученых
какой-то «страшной тайной». Ее вполне спокойно и неспешно развивали на базе вполне
себе рутинных эмпирических исследований. И как видим, длится это уже достаточно
давно.
Впервые мысль о влиянии хозяйственной деятельности человека на климатические
изменения была высказана еще в 1938 году в работе английского ученого Дж. Коллендера
«Искусственное производство углекислого газа и его влияние на температуру». Как
следует из названия данной работы, ученый пытался установить связь между увеличением
массы углекислого газа в атмосфере и развитием глобального потепления. Согласно
проведенным расчетам, в атмосфере задерживается примерно три четверти диоксида
углерода, образованного при сжигании топлива. Это противоречило представлениям о
том, будто весь углекислый газ, произведенный человеком, растворяется в океанах.

7

Таким образом, еще до войны представителем науки был поставлен вопрос об
антропогенном влиянии на климат (то есть задолго до того, как американский климатолог-
провидец Митчелл постиг страшную тайну о влиянии парниковых газов). Надо сказать,
что Коллендер не учел возрастания ежегодного расхода топлива, поэтому его расчеты
скорости повышения температуры оказались даже преуменьшенными. К тому же
среднюю скорость потепления он рассчитал, опираясь на данные сравнительно
небольшого числа станций. Поэтому некоторые неточности в расчетах привели к тому,
что его выводы о влиянии диоксида углерода на процессы потепления выглядели
недостаточно обоснованными. Во всяком случае результаты его работы не были приняты
выдающимися английскими метеорологами того времени (сам Коллендер метеорологом
не был).
После войны проблема антропогенного влияния на климат стала предметом пристального
внимания со стороны советских ученых. Началось это еще в самом начале 1960-х, когда в
нашей стране были проведены первые научные совещания, посвященные данной
проблеме. Поразительно, но уже в эти годы появились материалы, из которых следовало,
что при дальнейшем развитии традиционной энергетики существенные изменения
глобального климата произойдут достаточно быстро, в сравнительно близком будущем. В
1961 году Гидрометслужбой СССР были организованы систематические исследования
антропогенного изменения глобального климата. Начиная с 1975 года — для более
широкого проведения таких исследований — в Государственном гидрологическом
институте был даже создан специальный отдел (о чем абсолютно не в курсе профессор-
правдоруб Олег Покровский).
Обращает внимание уже сам факт, что в нашей стране проблема антропогенного
воздействия на глобальный климат широко обсуждалась на протяжении 1960-70-х годов.
Этому было посвящено множество совещаний и конференций, проведенных
Гидрометслужбой и Академией наук СССР. В силу того, что поднятая проблема имела
значение для всех стран мира, ее изучение неизбежно вело к международному
сотрудничеству. Первое совещание по этой проблеме, проведенное совместно
американскими и советскими учеными, состоялось в 1966 году в Лос-Анжелесе. Главный
вопрос, который был здесь рассмотрен, касался устойчивости полярных льдов в условиях
антропогенного воздействия. В 1970-х годах состоялась уже целая серия советско-
американских симпозиумов, посвященных проблеме антропогенного изменения климата.
Возможно, интерес к этим вопросам повысился не без влияния со стороны советских
ученых. Так, в 1970 году в США прошло совещание по вопросам воздействия человека на
окружающую среду. Его результаты были представлены в отдельной монографии.
Поразительно, но уже тогда – почти полвека назад – в научных кругах прозвучали именно
те оценки, которые сегодня произносятся политиками и общественными деятелями. В
частности, в упомянутой монографии отмечалось, что последствия воздействия
углекислого газа на климат планеты могут оказаться очень серьезными, в свете чего
исследование этой проблемы приобретает особую актуальность.
В 1971 году проблемы антропогенного изменения климата были обсуждены на
международном совещании в Стокгольме. Итогом этого совещания также стала
публикация монографии. Основное внимание в ней уделялось обсуждению физического
механизма воздействия человека на климат, а также формулировке задач дальнейшего
исследования в данной области. Кстати, в обеих монографиях давались прогнозы
относительно повышения средней температуры воздуха. Так, согласно выводам одного
исследования, к 2000 году ожидалось повышение среднегодовой температуры на 0,8

8
градуса в сравнении с 1900 годом. Причины потепления однозначно связывались с ростом
массы диоксида углерода.
Правда, необходимо отметить, что полученные в то время результаты не были
использованы для оценки климатических условий будущего. Одна из причин столь
сдержанного отношения к прогнозам заключалась в том, что теория климата в то время
имела слабые стороны. Некоторые климатологи полагали, что любое антропогенное
изменение будет компенсировано изменением облачности, вызванным потеплением.
Кроме того, изменение средней температуры на несколько десятых градуса не
воспринималось в то время как что-то очень серьезное.
В то же время расчеты советских исследователей показывали, что увеличение массы
углекислого газа в атмосфере станет важнейшим фактором, влияющим на изменение
глобальной температуры вплоть до середины XXI века. Согласно исследованиям 1972
года, к началу нового тысячелетия потепление должно привести к отступлению границы
морских полярных льдов в Арктике на два градуса широты. А к 2050 году привести к
ПОЛНОМУ ТАЯНИЮ ЛЬДОВ. Причем, это был наиболее умеренный сценарий развития
событий (согласно некоторым расчетам, процесс таяния льдов должен был развиваться
еще стремительнее). Отметим, что уже тогда со стороны наших ученых последовали
предупреждения относительно увеличения засух в некоторых районах континента,
уменьшения речного стока и падения уровней многих озер и внутренних морей.
В 1976-79-х годах в ведущих странах был опубликован целый ряд заключений о
возможных последствиях роста концентрации углекислого газа. Согласно тогдашним
заявлениям Всемирной метеорологической организации по изменению климата, главным
источником угрозы признавалось сжигание всё возрастающего количества угля, нефти и
других видов традиционного топлива. Утверждалось, что в 2000 году концентрация
углекислого газа повысится на 30-40% в сравнении с доиндустриальной эпохой, и
примерно к 2025 году должна удвоиться, что приведет к неприемлемым изменениям
климата. В 1977 году в США был опубликован отчет комиссии Национальной академии
наук, включавший анализ перспектив развития энергетики и обзор влияния на климат
антропогенных факторов. Во вводной части данного документа отмечалось, что
современной промышленной цивилизации в течение нескольких десятилетий придется
принять ответственное решение – либо использовать ископаемое топливо прежними
темпами, либо искать возможности для перехода к использованию других видов энергии
(на что должно было понадобиться как минимум 50 последующих лет). Несмотря на то,
что в то время переход к ВИЭ заключал целый ряд технических сложностей,
признавалось, что дальнейшее использование ископаемого топлива ведет человечество к
серьезным опасностям.
Этот отчет широко обсуждался в печати. В 1978 году затронутые здесь проблемы стали
предметом обсуждения на советско-американском симпозиуме по углекислому газу. В его
заключительном документе было обращено внимание на возможность значительных
изменений глобального климата под влиянием растущей массы диоксида углерода, что не
могло не отразиться на природных условиях и на хозяйственной деятельности человека.
Наконец, в 1979 году в Женеве состоялась Первая всемирная конференция по климату, в
которой приняли активное участие известные советские ученые. Итогом работы
конференции стала декларация, обращенная ко всем странам мира. В ней, в частности,
указывалось на то, что сжигание ископаемого топлива, уничтожение лесов и обработка
почвы повысили за последнее столетие содержание углекислого газа в атмосфере на 15
процентов. И это повышение продолжается. Для решения проблемы, говорилось в

9
документе, потребуются беспрецедентные усилия, направленные на создание новых форм
международного сотрудничества.
Как видим, широко обсуждаемая ныне тема климатических изменений совершенно не
нова. Почему ее стали использовать как страшилку для населения планеты – это уже
совершенно другой вопрос, к строгой науке не имеющий никакого отношения. Здесь уже
начинается чистая политика, проводимая в чьих-то интересах (допускаю – в подлых и
шкурных интересах). Как я уже сказал в самом начале, подобным образом можно
использовать любую глобальную проблему, даже проблему роста сердечно-сосудистых
заболеваний. То, что климатическую тему стали использовать подобным образом – факт.
Но он требует отдельного рассмотрения. И возможно, чуть позже я к нему обращусь.